- Нам сказочно повезло, — вспоминает зав-лабораторией Григорий Феофилов. — Мы чувствовали себя как героиня известной сказки, попавшая в страну чудес. Кстати, и эксперимент на коллайдере, в котором нам посчастливилось участвовать, позже назвали «Алиса»… Тогда, в 1992-м, я делал доклад по детекторам на научной конференции в Вене. Наши разработки заинтересовали коллег из Европейского центра ядерных исследований, и нас пригласили к сотрудничеству.
- Мы попали в ЦЕРН вопреки всему. Был 1992 год — для страны нелегкое время, в Университете денег не было, Москва ревниво смотрела на питерскую команду.
- В проекте ALICE на БАК был ряд задач, за которые никто в мире не брался, потому что они считались нерешаемыми.Например, как сделать систему очень точных трековых детекторов, которые будут располагаться непосредственно вокруг точки столкновения ядер свинца? И работать в условиях, невстречавшихся ранее в практике? При этом и детекторы, и все детали центральной системы должны быть радиационно-прозрачными — то есть не быть помехой на пути частиц, вылетающих после столкновений.Все элементы этой системы должны на чем-то держаться, быть почти невесомыми. Но в то же время — обеспечивать стабильность и точность измерения траекторий нескольких тысяч частиц на уровне 10 микрон. Оказалось еще, что микросхемы, которые обрабатывают сигналы с детекторов, в сумме будут выделять тепловую мощность почти в 10 киловатт, ну как десять утюгов в объеме письменного стола. А система охлаждения до комнатной температуры должна быть тоже практически «безмассовой». Физики Университета, инженеры Центрального конструкторского бюро машиностроения, специалисты Института метрологии, «Авангарда», «Светланы», «Гранита» собрались, почесали затылки — и за полгода нашли решение для этой «нерешаемой» задачи.
- В 1995 году практически на инициативной основе появился инженерный проект центральной части ALICE. Он прошел международную экспертизу, технологии были отлажены, совместными усилиями 15 европейских институтов и при участии СПбГУ система была собрана и заработала в 2007 году на космических лучах. На ней были получены в 2010 году самые первые на коллайдере научные результаты, она и сейчас работает.
- В том же 1992 году в ЦЕРН победила еще одна наша идея — детектор на микроканальных пластинах. Детали для первой модели собирали по институтам, бракованные, потому что денег не было. И «на коленке» сделали прототип, который запустили вначале на ускорителе в Дубне, а потом испытали в ЦЕРН. Детектор был по тем временам самым быстрым в мире, давал временное разрешение на уровне 80 пикосекунд. В течение 9 лет эта наша разработка продержалась в качестве базового варианта одной из подсистем ALICE.
- В 1995 году мы получили европейский грант на три года под эти идеи, причем за нас хлопотало итальянское правительство, в которое обратились коллеги — итальянские ученые. При этом мы параллельно много лет «пролетали» мимо российских грантов. Для международного научного сообщества в ЦЕРН наша работа, наши знания были нужны. Для нашей страны в течение многих лет — получается, что нет. Более того, видимо, в условиях финансового кризиса в российской науке некоторые почувствовали в нас серьезных конкурентов.
- По идее, наша команда должна была давно исчезнуть, но уже более 20 лет держимся.
- Помню, в 2008 году, после месячных упорнейших усилий по запуску установки ALICE, в зале управления разместили фотографию мраморной доски, которая висит на стене какого-то института во Франции. Там написано примерно следующее: теоретики понимают, что у них должно получиться, но не могут измерить; экспериментаторы могут измерить, но не понимают, что у них получается; а мы здесь пытаемся соединить одно с другим: у нас ничего не получается и мы не понимаем почему
- Процессы реформирования идут сверху под лозунгом «надо привести российскую науку на передовые рубежи!». Да елки-палки, мы уже на этих самых передовых рубежах! Не мешайте.
По материалам интервью Г. А. Феофилова газете Ведомости